.jpg)
Часть вторая
Часть третья
Артания
Моим друзьям и недругам, с которыми так славно проводим время в Корчме!
К читателю
От древних авторов дошли сведения, что задолго до возникновения Киевской Руси на тех же просторах существовали могучие государства: Куявия, Славия, Артания. Это почти все, что известно. Т.е. простор для пишущего!
Нас собралась могучая кучка, каждый пишет в цикл «Троецарствие» по роману, где минимальный объем должен быть не меньше чем 200 тысяч слов. К примеру, в данном романе их 207 тысяч. Это вдвое больше, чем в привычных нам хард-корах.
Надеюсь, вы получите от этих толстячков удовольствие! Напоминаю адрес нашей могучей кучки:.
А также знаменитой Корчмы.
Нас собралась могучая кучка, каждый пишет в цикл «Троецарствие» по роману, где минимальный объем должен быть не меньше чем 200 тысяч слов. К примеру, в данном романе их 207 тысяч. Это вдвое больше, чем в привычных нам хард-корах.
Надеюсь, вы получите от этих толстячков удовольствие! Напоминаю адрес нашей могучей кучки:.
А также знаменитой Корчмы.
Искренне ЮРИЙ НИКИТИН
Часть третья
Глава 9
Лес иногда придвигался и обступал со всех сторон, ноги в стременах задевали толстые и по-прежнему мшистые стволы. Даже от редких полян несло унынием, безнадежностью. Небо все еще в плотных низких тучах. Похоже, над этим миром никогда не поднимается солнце, ночью никогда не сияют звезды, не светит луна.
Он зябко передернул плечами. Даже высоко в горах, среди вечных снегов, холод не заползал так в душу. А здесь дует ровный промозглый ветер, в серых низких тучах пролетели тощие птицы, крики их тоскливые, безнадежные, острыми песчинками ранят сердце. Издалека донесся едва слышный стон. Придон услышал столько ужаса и смертельного страха, что волосы на руках зашевелились и встали дыбом.
Из-за деревьев выдвинулась крохотная избушка. Придон повернул коня, подъехал, заглянул в единственное окошко.
В чистой опрятной горнице согнутая старушонка толкла в медном горшке травы. Сильный запах жги-травы достиг даже конских ноздрей, он тряхнул гривой и заинтересованно потянул морду к окошку.
Придон сказал громко:
– Доброго здоровья, бабушка!..
Старушка вздрогнула, пестик выпал из руки. Над ее головой на балке мявкнул и выгнул спину черный-пречерный кот. Старушка оглянулась, сплюнула.
– Да чтоб тебя… Совесть у тебя есть? Так напугать!
Голос у нее был слабый, шамкающий, а рот собрался в жемок.
– Прости, – сказал Придон покаянно. – Скажи, пожалуйста, я не сбился с дороги?
– А тебе куда надобно?
– К Серому Диву, – пояснил Придон. Она встала, маленькая, сухонькая, совсем не похожая на огромных славов, внимательно всмотрелась в лицо всадника.
– Ого! Родственничек, что ли? Может быть, сойдешь с коня, отдохнешь?
– Спешу, – ответил Придон торопливо. – В самом деле спешу. Может быть, ему как раз сейчас ведут в жертву невинную девушку? А я тут баньку…
– Нет у меня баньки, – прошамкала она. – Но ты мог бы… Хотя нет, я же вижу, тебе жжет огонь изнутри.
– Жжет, бабушка, – признался он.
– Тогда езжай, милок во-о-он по той тропке. Потом она пропадет вовсе. Но ты езжай, не сворачивай. А про твой огонь… Совесть как зубы, чем их меньше, тем меньше болят. Но пусть бы у меня лучше болели…
Он кивнул.
– Я понял, бабушка. Спасибо!
Кровавый закат медленно угасал на небе, но все еще ярко горел вдоль всей опушки леса россыпью пурпурных пылающих ягод. Их было столько, что даже конь шел бочком-бочком, опасаясь обжечься.
Каменистое безжизненное плато уперлось вдали в стену из серого песчаника. Черная щель в стене великанская, огромному зверю не придется протискиваться, обдирая бока. А перед этим входом в пещеру множество белых костей.
Конь тревожно прядал ушами. Придон заставил приблизиться, под копытами захрустело. Даже огромные бычьи черепа словно побывали в камнедробилке: кости размолоты в щепки, а от шкур лишь грязно-серые комки шерсти, что застряли в трещинах.
– Серый! – прокричал Придон. – Серый Див!
В пещере послышался слабый отзвук. Придон выждал, крикнул снова, из глубины донесся ответный крик, однако это скорее всего эхо.
Он подъехал вплотную, заорал во весь голос:
– Серый Див!.. Серый!.. Выходи, иначе выволоку тебя за хвост!
После долгого ожидания послышались тяжелые шаги. Земля вздрагивала, посыпались мелкие камешки. Придон повернул коня и поспешно отъехал на сотню шагов.
В глубине пещеры что-то мелькнуло, исчезло, Придон нетерпеливо ерзал в седле. Земля дрогнула, из входа показалась голова, ее Придон принял сперва за каменный валун размером с туловище быка.
Голова осмотрелась, крохотные глаза отыскали взглядом всадника на коне. Див начал выдвигаться из пещеры. Устрашенный Придон подал коня назад. Непонятно, как такая громадная туша проникает через этот вход.
Див выполз на четвереньках, конь под Придоном попятился, когда чудовище поднялось во весь рост. Это была скала, укрытая со всех сторон толстыми костяными щитами. На горбатой спине толстые плиты, на брюхе почти чешуя, но это если смотреть отсюда, а на самом деле каждая чешуйка размером с круглый щит кочевника.
Придон ощутил холод при одной только мысли, что вот это порождение древних времен живет тысячи и тысячи лет, для него год – что для людей день, а потом и сотня лет уже кажется одними сутками, мир меняется, на месте лесов возникают моря, на месте пустынь поднимаются горы, люди мельтешат, с бешеной скоростью строят города и села, разрушают, сами исчезают, приходят новые, снова выстраивают уже другие города…
А это порождение, что не человек и не зверь, а именно див, все растет, тяжелеет, кости и мышцы приспосабливаются, вот уже тяжело носить такое грузное тело, опускается на четыре лапы. Со свода пещеры то и дело срываются тяжелые камни, ранят спину, и вот уже нарастает прочный панцирь, тело покрывается непробиваемой чешуей, что с каждым столетием становится все крепче, прочнее, толще.
– Ты, – проревел Див, – ты… зачем? Придон вытащил из-за спины топор.
– Ты застрял на этом свете, – крикнул он звонким голосом. – Кости твоих братьев и сестер уже белеют по земле… как вот эти кости коров!.. Как и кости твоего брата, Черного Дива!
Див смотрел исподлобья. В костяной щели, где должны прятаться глаза, вспыхивало желтое пламя. Раздался грохот, конь задрожал и попятился снова. Придон остановил твердой рукой, стыдно артанину отступать перед простым рыком древнего зверя.
– Ты… – ревел Див… – ты… его убил?
– Не я, – ответил Придон. – Вас бьют везде. Люди берут этот мир себе!
Див смотрел в упор, из пасти полыхнуло легкое пламя, пошел дым.
– Ты… надеешься?..
– Да, – крикнул Придон. – И не только твои кости будут растаскивать звери!.. Скажи, где Черное Капище? Оно где-то близко, но найти не могу. Там тоже див? Я пойду и убью его, как сейчас убью тебя!
Див захохотал, из огромной пасти вылетели клубы черного дыма, а желтые языки огня выплеснулись, как жидкие молнии.
– Его? Он бессмертен!.. Я бы отправил тебя к нему сразу… но я убью тебя сам…
– Попробуй, – сказал Придон.
– За брата…
– Ага, – сказал Придон, – все-таки у вас что-то еще есть к родне… Правда, и ящерицы друг за друга… Что ж, защищайся, жаба косорылая!
Он пустил коня влево, затем повернулся и промчался перед пещерой вправо. Див сделал пару шагов вперед, но остановился, оглянулся. Когда снова замедленно повернул голову, в глубоко спрятанных глазках блеснуло понимание. Он силен и несокрушим, но эта букашка двигается втрое быстрее.
Поймать или просто прихлопнуть непросто, а жалят эти мелкие людишки очень сильно. И с каждой прожитой тысячей лет все сильнее. У него панцирь становится все прочнее, но таскать его тяжело, а люди быстро и сильно жалят копьями, мечами, бьют издали стрелами.
– Ты… – прохрипел Серый Див, – все правильно… Умеешь!.. Но ты не все учел.
Придон красиво промчался на расстоянии двадцати шагов, топор тускло поблескивает в сильной руке, конь вздрагивает, но послушен хозяйской длани. Див, не двигаясь, лишь поворачивал за ними голову, безобразный, жуткий, с висящими вдоль тела лапами, с жутким горбом.
– Что не учел?
– Что я… из Первых…
– Ну и что?
– Мой отец был из огня и света…
– Зато ты из воды и грязи, – крикнул Придон с презрением. – И я верну тебя в грязь, в прах!
Увидел бы тебя твой родитель, мелькнуло в голове. Сам бы удавил такое дитя. Все, что создано Творцом, было красивым и обязано быть красивым. Люди дерутся за красоту, потому что это – заповедь Творца. Человек везде должен быть красивым, он должен жить красиво, умирать красиво, он не может позволить себе вот так горбиться, это оскорбляет Творца, он не позволяет себе с такой дурацкой мордой тупо водить головой, дичать, обрастать корой, панцирем, рогами и шипами.
Серый Див вытянул в сторону лапу. Придон насторожился, но долгое время ничего не происходило, Серый Див взревел разочарованно, уже потянул лапу к себе, двигался он еще замедленнее, и в этот миг в широкой мохнатой ладони появился сверкающий кубок.
Придон ахнул, получилось непроизвольно, слишком уж божественный кубок, чересчур сверкает огнями, от него сияние, как от пера жар-птицы. Сердце защемило от тоски и понимания, что такого кубка не видел даже у Тулея. И вряд ли узрит на земле, это сокровище высших сил… но почему – у Серого Дива?
Див взревел мощно и гулко. Из пещеры ответило испуганное эхо, над каменной равниной пронесся ветер, сдул пыль и перевернул кости. – Вот оно! – сказал Див грохочущее.
– Вот что ты не учел!..
Он поднес чашу ко рту, Придон с высоты седла видел, как чаша заполнилась пурпурным вином. Но это не был перебродивший сок винограда, что пьют тупые куявы, в чаше плескался не то жидкий рубин, не то сгустившийся огонь, не то пламя подземных огненных рек.
Вино хлынуло в пасть, огромную, как жерло раскаленной печи. Оттуда выметнулся огонь, дым, сноп искр, Див взревел, земля содрогнулась, конь попятился, присел на круп. Див наконец отнял чашу от пасти, взмахнул, словно хотел обнять весь белый свет…
Из чаши вылетели упругим веером красные брызги. Придон невольно пригнулся, взмах лапы Серого Дива настолько силен, что капли перелетели через его голову, еще в воздухе раздробились на великое множество пурпурных капель и падали далеко за спиной, почему-то со странным каменным стуком.
Он обернулся, инстинктивно ждал, что эти твердые комочки покатятся, как округлые каменные бусинки, они, однако, тут же сплющивались, становились похожими на шляпки мелких грибов, быстро расширялись, поднимались. Земля вокруг зашевелилась, будто гигантские кроты выталкивают переработанную почву наружу. Из разрыхлившихся конусов блеснуло металлом. Показались наконечники копий, металлические шлемы, а через несколько долгих мгновений на унылой каменной равнине, отрезая ему дорогу к отступлению, уже стояли скелеты в металлических доспехах. Ветер свистел в пустых глазницах и между ребер, но в руках мертвых воинов зловеще блестели мечи, секиры, копья.
Серый Див захохотал.
– Ну что? – произнес он грохочущим голосом. – Надеялся… на быстрость?..
– Да будь ты проклят! – сказал Придон с ненавистью.
Он вертелся в седле, стараясь не выпускать из виду и Серого Дива, что вот-вот пойдет на него, расставив лапы, и этих проклятых скелетов.
– Мы, – сказал Див с ненавистью, – уже и так прокляты!.. И ты будешь проклят.
– Не дождешься!
– Нельзя убить то; – прогремел голос Дива, – что уже убито! Они – бессмертные. Они – твоя смерть!
Скелеты задвигались, выравнивали строй. В самом деле встали умело, выставив копьеносцев вперед, с боков прикрыв огромными щитами, а могучих воинов с топорами поставили позади. Шелохнулись разом, двинулись на него, одинокого воина, единственного смертного…
Серый Див захохотал громко и победно. Придон соскочил с коня, хлопнул по крупу. Конь ринулся, как ужаленный змеей, проскочил в щель между скелетами, да те и не посмотрели в его сторону, двинулись на Придона.
Нога зацепилась о мелкий камешек, едва не упал, нелепо взмахнув руками. Див заревел громче, он давился хохотом. Горячая волна ярости с такой мощью ударила в голову Придона, что едва не разметала на куски.
Он закричал от боли и бешенства, пальцы судорожно нащупали мешочек с родной землей. Веревочка лопнула, Придон разорвал тонкую ткань жадными пальцами, закричал, страшно вздувая жилы на шее и висках:
– Родная земля! К тебе взывает сын твой…
Он швырнул всю горсть от себя мощно, широко, как бросает сеятель зерна в распаханную и ухоженную пашню. Дракон оборвал рев. Прямо из камня, где упали крупинки земли, начали быстро подниматься люди. Многие в доспехах, некоторые без, а двое вовсе в звериных шкурах с огромными дубинами в руках.
– Это мои воины! – закричал Придон страшным голосом. – Они тоже мертвые, им не страшно умереть снова!.. А мы с тобой двое – живые!..
Он схватил топор обеими руками и, огибая отряд скелетов, бросился к Серому Диву. Тот остановился, Придон видел, как зажглись огнем глаза, пасть открылась в безмерном удивлении. Он прорычал:
– Это тебя не спасет… но все равно… как?
– Это моя родная земля! – крикнул Придон.
– Здесь? – проревел Серый Див. – Откуда?.. Что за волшебство?
– Не волшебство, – сказал Придон с силой. Сердце стучало мощно, в руки вливалась неведомая мощь. – Герой моей страны, он убил твоего брата и похоронен вблизи… Он стал землей, но эта земля – клочок моей Артании. Местные носят цветы на его могилу, а дети отдают ему свои сладости… ведь он спас их жизни! Так что это – горсть моей родной земли! А в ней сила тех, кто приносит…
Серый Див взревел, его лапа взметнулась. Придон замахнулся топором, но в последний миг отпрыгнул. На то место обрушился удар, как если бы ударили гранитной колонной. Или железной палицей размером со ствол дерева. Земля вздрогнула, по каменной плите пробежала трещина. Серый Див взревел снова, Придон метнулся в сторону и снова не успел ударить топором по лапе, чудовище двигалось все же слишком быстро.
За спиной с жутким металлическим лязгом сшиблись две армии. Придон слышал стук металла по костям, по деревянным щитам, звон сталкивающегося железа, но не оглядывался, следил за Дивом, отпрыгивал, замахивался топором, наконец ухитрился с силой ударить по лапе, но топор едва не вывернуло из ладони, а рука онемела по самое плечо, как будто ударил со всей дури по каменной стене.
Див остановился, голова почти скрыта в облаке черного дыма, через который через равные промежутки прорываются оранжевые языки огня. Дышал он хрипло, тяжело, в огромной груди скрипело, трещало и плавилось, а когда сделал шаг вперед, оставив дым позади, Придон содрогнулся.
Серый Див стал выше, руки удлинились, толстый костяной панцирь, больше похожий на массивные каменные плиты, исчез, вместо него блистала крупная чешуя, похожая не то на чешую чудовищно огромной рыбы, не то на чешую дракона. Придон заставил себя смотреть прямо, хотя душа трепетала и пыталась сжаться в комок. Огненные родители Серого Дива, оказывается, оставили ему в наследство еще и способность вот так менять свое тело!
– Я все равно тебя убью, – прошептал он немеющими губами. – Земли будут… свободны…
Серый Див проревел могучим голосом, уже намного более отчетливым:
– Но не сейчас!
Он выглядел ужасающим, все больше похожим на боевого дракона, какие иногда пролетали в горах Куявии. Длинное сильное тело, покрытое мелкоячеистым панцирем с металлическим отливом, четыре мощные когтистые лапы, страшный гребень на горбатой спине, синеватый отблеск металла там сильнее, и жуткая голова с широкой пастью, где поместится корова целиком.
Надбровные дуги Дива поднялись выше, глаза смотрели в упор с нечеловеческой злобой. Плотные кожистые веки стали прозрачными, в глубине глаз снова заплясало пламя. Придон невольно сделал шаг назад. Тело пронзило холодом, сердце трепыхнулось, как схваченная сильной рукой охотника мелкая птичка.
В багровых глазах бушевало пламя. Если бы не выпуклые, как у гигантской жабы, глаза, Придон бы решил, что череп полон горящих углей, а залетающий в пустые глазницы ветер раздувает пламя.
Уже не див, а дракон открыл пасть, блеснули страшные желтые зубы, длинные, загнутые, вырвались клубы дыма. Придон успел заметить красное, горящее жерло, волна жаркого запаха гари докатилась и обожгла лицо.
Сильно скошенный череп убегал назад, вперед выдвинулись и нависли над глазницами тяжелые роговые уступы. Из ноздрей струились синеватые дымки. На месте ушей две круглые дырочки, их защищают посаженные по кругу костяные шипы.
– Ты жалкая жаба, – воскликнул Придон, дрожа от бешенства. – Ты трус, убивающий издали!.. В тебе нет храбрости сразиться лицом к лицу!.. Ты надутый воздухом пузырь!..
Дракон взревел, раздулся, в самом деле став похожим на пузырь. Придон торжествующе расхохотался, хотя весь трепетал от страха и ненависти. За спиной стучало железо, трещали кости. Мертвые с мертвыми дрались молча, упорно, слышалось только шарканье ног, удары, звуки падения тяжелых тел.
Див надвигался, Придон попытался отступить, ощутил, как спина уперлась в сражающихся, поспешно юркнул в сторону. Огромная лапа пронеслась над ним с такой силой, что ветер бросил пыль в глаза.
Придон упал, перекатился через голову, вскочил и побежал к стене. Черный зев пещеры приглашающее раздвинул стены, можно бы вбежать с разбегу, но Придон свернул и помчался со всех ног к выступам на стене. Подпрыгнул, ухватился, не выпуская топора, быстро-быстро полез наверх, цепляясь за малейшие неровности.
За спиной раздался жуткий раздраженный рев. Див бежал к нему, неуклюже раскачиваясь, за спиной осталась масса сражающихся, тускло блестят мечи, топоры, то и дело падают тела, а Див подбежал к стене в тот момент, когда Придон взобрался на самую верхнюю площадку, пусть не шире, чем площадь телеги, зато никто не подберется со спины.
Див взревел, подпрыгнул, лапы взметнулись нелепо, но до края каменного уступа не достали. Придон взял топор обеими руками.
– Ну что, жаба?.. Не удалось?
– Ты… – проревел Серый Див, – ты оттуда… никуда…
– Только на твой труп, – крикнул Придон. – Больше некуда!
Див откинул голову назад, грудь раздулась, из пасти вырвался рык. Придона отбросило к стене, колени задрожали, он едва удержался на ногах. Череп наполнился грохотом, мелькнула слабая мысль, что вот сейчас Див, что на глазах превратился в дракона, подпрыгнет, ухватится лапами за край и ухватит его зубастой пастью… а он, Придон, даже не может поднять топор.
Перед глазами всплыло прекрасное лицо Итании. В ушах прозвучал ее божественный голос, грохот в черепе утих, злая мощь снова хлынула в тело. Он закричал в ответ: страшно, яростно, вызывающе.
Огромное, отливающее металлом тело метнулось снизу к его уступу. Дракон прыгнул с места, мощным толчком его подбросило почти до вершины. Придон отшатнулся, острые камни впились в голую спину. Лапы зверя царапнули камень, огромная, как башня, голова выросла на самом краю. Дракон не успел распахнуть пасть, из ноздрей вырвался не сизый, а уже черный дым, заставил Придона раскашляться.
Когда он открыл глаза, снизу донесся глухой удар. Драконьи лапы уже не цеплялись за край площадки. Он поспешно подошел к краю. Дракон упал на спину, с неожиданной для такой туши ловкостью перевернулся, даже не сломав гребня, вовремя сложил, гад, теперь на всех четырех пятится от выступа, глаз не сводит, похож чем-то на стрелка из лука, направляющего стрелу…
Придон в отчаянии огляделся. Глупо бить топором по закованной в прочнейшие доспехи морде, глупо голыми руками, но что делать, если дракону на этот раз достаточно прыгнуть точно так же, но не разглядывать, а сразу цапнуть огромной пастью?
Глаза зверя не отрывались от крохотной фигурки на краю обрыва. Он попятился еще, подобрался, голова на короткой шее сдвинулась вправо, затем влево, глаза точнее наметили дугу для прыжка…
Придон напрягся, смерть ужасная, но надо встретить без крика. Отодвигаясь от края, снова уперся спиной в отвесную стену, едва не упал, под ногами шелохнулся валун.
Дракон начал стремительный разбег. Придон ухватил глыбу, с трудом. Гора содрогнулась от удара. Придон, едва удержавшись на ногах, с неимоверным усилием вскинул глыбу над головой.
За край площадки с треском зацепились лапы. Появилась голова дракона, глаза горят бешенством, он раскрыл страшную пасть, Придон изо всех сил швырнул глыбу прямо в глотку.
Тяжелый обломок скалы распорол язык острым, как у бритвы, краем. Огонь и дым на миг исчезли, это глыба закрыла темную на красном фоне пасти глотку, исчезла. Мгновение глаза дракона с нечеловеческой яростью пожирали врага. Из пасти снова вырвался клуб дыма, но вместо рева в груди всхлипнуло, послышался хлопок, словно рвали туго натянутое полотно.
Страшные когти соскользнули с края. Придон с бешено колотящимся сердцем смотрел на страшные борозды, что остались на камне. Кое-как, на дрожащих ногах подошел к краю.
Дракон корчился внизу, его подбрасывало, он задыхался, лапы бесцельно царапали камень, взрывали землю. Из ушей внезапно потекли темные струи, от них шел пар, а где касались травы или щепок, вспыхивал огонь. Жуткая морда трижды поднялась в муке, всякий раз ударяясь о землю со страшной силой, на лапах трещали и обламывались когти.
Зверь задыхался, пытался ползти, не понимая, что тяжелый заостренный осколок скалы не только порвал глотку, но и размозжил ему череп и мозг изнутри.
Придон торопливо сполз, царапая живот, крикнул задыхающимся голосом:
– Ну что?
Дракон пытался привстать, но завалился навзничь. Придон стоял над ним, кулаки сжаты, горячее дыхание из груди, а в сердце нарастало изумление: неужели это он, Придон, сумел завалить такое чудовище? Сейчас особенно видно, насколько Серый Див огромен и чудовищно силен.
– Ты… победил, – прохрипел дракон, он медленно превращался снова в прежнего Серого Дива.
– А я… что говорил?
– Ты победил… – сказал Див уже глуше. – Наше время… закончилось…
– Где, – спросил Придон, – где лезвие меча Хорса?
Серый Див лежал, раскинув лапы. Жизнь медленно уходила из его огромного тела, глаза потускнели. Но едва Придон упомянул про меч, в них промелькнули багровые искорки, как будто ветер подул на покрытые пеплом горячие угли.
– Меч? Меч… лежит… но тебе его не достать…
– Достану, – отрезал Придон.
Серый Див прохрипел, в нечеловеческом голосе Придону послышалась горькая насмешка:
– Тогда тебе придется будить Листогерта…
– И разбужу! – ответил Придон, не задумываясь. Серый Див рассмеялся, изо рта хлынули потоки черной крови. Он закашлялся, кровь брызнула даже из ноздрей.
– Несчастный. – услышал Придон его хриплый голос, – ты даже не знаешь, что говоришь…
– Мне нужен меч, – отрезал Придон, – я его достану. Как достать, отвечай!
Серый Див долго лежал недвижимо, Придон уже думал, что тот умер, но сильные не уходят из этого мира без последних слов, самых важных, ибо уже начинают видеть другой мир, могут предвидеть, что случится в этом, предостеречь, а Серый Див все-таки из Древнего народа, он сумел раскрыть глаза и затихающим голосом произнес:
– Иди к Листогерту… Только с ним… Вот тебе проход…
Гора затрещала, загремела, но Придон неотрывно смотрел на Дива. Чудовищная морда изменилась, в ней проступили человечьи черты, хотя глаза смотрели в небо с прежней нечеловеческой злобой. Нет, таким лицо стало уже ужаснее.
Придон, превозмогая отвращение, провел ладонью по его морде, надвинул сперва правое веко, похожее на опрокинутую широкую чашку, потом левое, и морда чудовища стала выглядеть успокоенной, словно у заснувшего человека, обезображенного тяжелой болезнью.
Звон металла и треск костей постепенно затихли. Придон оглянулся. Страшное поле битвы усеяно костями и трупами воинов. Кое-где вздымалась рука, но падала обратно. От скелетов остались раздробленные черепа и разметанные страшной силой кости, но и артане полегли все… Нет, вон почти в середине ратного поля сидит, опираясь на сломанный меч, воин.
Он с трудом поднял голову навстречу Придону. Лицо залито кровью, скула рассечена, вторая рана на голове, несколько тяжелых ран на груди, левая рука отсечена напрочь. Но вокруг белеют кости скелетов, разбросано оружие, блестят доспехи, щиты…
– Славная битва… – прошептал он. – Спасибо тебе, герой…
– За что? – воскликнул Придон. На глаза навернулись слезы от горячей благодарности, сочувствия и полнейшего бессилия что-то изменить. – Это вам…
– Нет, – прошептал воин еще тише, глаза закрывались. – Это же величайшее счастье… отдать жизнь за родину… за свое племя… за свой народ… Ты позволил нам это сделать дважды…
– Погоди, – сказал Придон торопливо, – не умирай!.. ты еще можешь пойти со мной к этому Листогерту!
– Листогерту? Кто это…
– Не знаю, – ответил Придон быстро, ибо воин уже закрыл глаза. – Но он мне нужен!
– Мы ведь полегли не здесь, – шепнул воин. – Я не знаю здешних земель…
Он упал навзничь. Придон подумал с бьющимся сердцем, что никогда еще не видел такого счастливого лица у взрослого человека.
Он зябко передернул плечами. Даже высоко в горах, среди вечных снегов, холод не заползал так в душу. А здесь дует ровный промозглый ветер, в серых низких тучах пролетели тощие птицы, крики их тоскливые, безнадежные, острыми песчинками ранят сердце. Издалека донесся едва слышный стон. Придон услышал столько ужаса и смертельного страха, что волосы на руках зашевелились и встали дыбом.
Из-за деревьев выдвинулась крохотная избушка. Придон повернул коня, подъехал, заглянул в единственное окошко.
В чистой опрятной горнице согнутая старушонка толкла в медном горшке травы. Сильный запах жги-травы достиг даже конских ноздрей, он тряхнул гривой и заинтересованно потянул морду к окошку.
Придон сказал громко:
– Доброго здоровья, бабушка!..
Старушка вздрогнула, пестик выпал из руки. Над ее головой на балке мявкнул и выгнул спину черный-пречерный кот. Старушка оглянулась, сплюнула.
– Да чтоб тебя… Совесть у тебя есть? Так напугать!
Голос у нее был слабый, шамкающий, а рот собрался в жемок.
– Прости, – сказал Придон покаянно. – Скажи, пожалуйста, я не сбился с дороги?
– А тебе куда надобно?
– К Серому Диву, – пояснил Придон. Она встала, маленькая, сухонькая, совсем не похожая на огромных славов, внимательно всмотрелась в лицо всадника.
– Ого! Родственничек, что ли? Может быть, сойдешь с коня, отдохнешь?
– Спешу, – ответил Придон торопливо. – В самом деле спешу. Может быть, ему как раз сейчас ведут в жертву невинную девушку? А я тут баньку…
– Нет у меня баньки, – прошамкала она. – Но ты мог бы… Хотя нет, я же вижу, тебе жжет огонь изнутри.
– Жжет, бабушка, – признался он.
– Тогда езжай, милок во-о-он по той тропке. Потом она пропадет вовсе. Но ты езжай, не сворачивай. А про твой огонь… Совесть как зубы, чем их меньше, тем меньше болят. Но пусть бы у меня лучше болели…
Он кивнул.
– Я понял, бабушка. Спасибо!
Кровавый закат медленно угасал на небе, но все еще ярко горел вдоль всей опушки леса россыпью пурпурных пылающих ягод. Их было столько, что даже конь шел бочком-бочком, опасаясь обжечься.
Каменистое безжизненное плато уперлось вдали в стену из серого песчаника. Черная щель в стене великанская, огромному зверю не придется протискиваться, обдирая бока. А перед этим входом в пещеру множество белых костей.
Конь тревожно прядал ушами. Придон заставил приблизиться, под копытами захрустело. Даже огромные бычьи черепа словно побывали в камнедробилке: кости размолоты в щепки, а от шкур лишь грязно-серые комки шерсти, что застряли в трещинах.
– Серый! – прокричал Придон. – Серый Див!
В пещере послышался слабый отзвук. Придон выждал, крикнул снова, из глубины донесся ответный крик, однако это скорее всего эхо.
Он подъехал вплотную, заорал во весь голос:
– Серый Див!.. Серый!.. Выходи, иначе выволоку тебя за хвост!
После долгого ожидания послышались тяжелые шаги. Земля вздрагивала, посыпались мелкие камешки. Придон повернул коня и поспешно отъехал на сотню шагов.
В глубине пещеры что-то мелькнуло, исчезло, Придон нетерпеливо ерзал в седле. Земля дрогнула, из входа показалась голова, ее Придон принял сперва за каменный валун размером с туловище быка.
Голова осмотрелась, крохотные глаза отыскали взглядом всадника на коне. Див начал выдвигаться из пещеры. Устрашенный Придон подал коня назад. Непонятно, как такая громадная туша проникает через этот вход.
Див выполз на четвереньках, конь под Придоном попятился, когда чудовище поднялось во весь рост. Это была скала, укрытая со всех сторон толстыми костяными щитами. На горбатой спине толстые плиты, на брюхе почти чешуя, но это если смотреть отсюда, а на самом деле каждая чешуйка размером с круглый щит кочевника.
Придон ощутил холод при одной только мысли, что вот это порождение древних времен живет тысячи и тысячи лет, для него год – что для людей день, а потом и сотня лет уже кажется одними сутками, мир меняется, на месте лесов возникают моря, на месте пустынь поднимаются горы, люди мельтешат, с бешеной скоростью строят города и села, разрушают, сами исчезают, приходят новые, снова выстраивают уже другие города…
А это порождение, что не человек и не зверь, а именно див, все растет, тяжелеет, кости и мышцы приспосабливаются, вот уже тяжело носить такое грузное тело, опускается на четыре лапы. Со свода пещеры то и дело срываются тяжелые камни, ранят спину, и вот уже нарастает прочный панцирь, тело покрывается непробиваемой чешуей, что с каждым столетием становится все крепче, прочнее, толще.
– Ты, – проревел Див, – ты… зачем? Придон вытащил из-за спины топор.
– Ты застрял на этом свете, – крикнул он звонким голосом. – Кости твоих братьев и сестер уже белеют по земле… как вот эти кости коров!.. Как и кости твоего брата, Черного Дива!
Див смотрел исподлобья. В костяной щели, где должны прятаться глаза, вспыхивало желтое пламя. Раздался грохот, конь задрожал и попятился снова. Придон остановил твердой рукой, стыдно артанину отступать перед простым рыком древнего зверя.
– Ты… – ревел Див… – ты… его убил?
– Не я, – ответил Придон. – Вас бьют везде. Люди берут этот мир себе!
Див смотрел в упор, из пасти полыхнуло легкое пламя, пошел дым.
– Ты… надеешься?..
– Да, – крикнул Придон. – И не только твои кости будут растаскивать звери!.. Скажи, где Черное Капище? Оно где-то близко, но найти не могу. Там тоже див? Я пойду и убью его, как сейчас убью тебя!
Див захохотал, из огромной пасти вылетели клубы черного дыма, а желтые языки огня выплеснулись, как жидкие молнии.
– Его? Он бессмертен!.. Я бы отправил тебя к нему сразу… но я убью тебя сам…
– Попробуй, – сказал Придон.
– За брата…
– Ага, – сказал Придон, – все-таки у вас что-то еще есть к родне… Правда, и ящерицы друг за друга… Что ж, защищайся, жаба косорылая!
Он пустил коня влево, затем повернулся и промчался перед пещерой вправо. Див сделал пару шагов вперед, но остановился, оглянулся. Когда снова замедленно повернул голову, в глубоко спрятанных глазках блеснуло понимание. Он силен и несокрушим, но эта букашка двигается втрое быстрее.
Поймать или просто прихлопнуть непросто, а жалят эти мелкие людишки очень сильно. И с каждой прожитой тысячей лет все сильнее. У него панцирь становится все прочнее, но таскать его тяжело, а люди быстро и сильно жалят копьями, мечами, бьют издали стрелами.
– Ты… – прохрипел Серый Див, – все правильно… Умеешь!.. Но ты не все учел.
Придон красиво промчался на расстоянии двадцати шагов, топор тускло поблескивает в сильной руке, конь вздрагивает, но послушен хозяйской длани. Див, не двигаясь, лишь поворачивал за ними голову, безобразный, жуткий, с висящими вдоль тела лапами, с жутким горбом.
– Что не учел?
– Что я… из Первых…
– Ну и что?
– Мой отец был из огня и света…
– Зато ты из воды и грязи, – крикнул Придон с презрением. – И я верну тебя в грязь, в прах!
Увидел бы тебя твой родитель, мелькнуло в голове. Сам бы удавил такое дитя. Все, что создано Творцом, было красивым и обязано быть красивым. Люди дерутся за красоту, потому что это – заповедь Творца. Человек везде должен быть красивым, он должен жить красиво, умирать красиво, он не может позволить себе вот так горбиться, это оскорбляет Творца, он не позволяет себе с такой дурацкой мордой тупо водить головой, дичать, обрастать корой, панцирем, рогами и шипами.
Серый Див вытянул в сторону лапу. Придон насторожился, но долгое время ничего не происходило, Серый Див взревел разочарованно, уже потянул лапу к себе, двигался он еще замедленнее, и в этот миг в широкой мохнатой ладони появился сверкающий кубок.
Придон ахнул, получилось непроизвольно, слишком уж божественный кубок, чересчур сверкает огнями, от него сияние, как от пера жар-птицы. Сердце защемило от тоски и понимания, что такого кубка не видел даже у Тулея. И вряд ли узрит на земле, это сокровище высших сил… но почему – у Серого Дива?
Див взревел мощно и гулко. Из пещеры ответило испуганное эхо, над каменной равниной пронесся ветер, сдул пыль и перевернул кости. – Вот оно! – сказал Див грохочущее.
– Вот что ты не учел!..
Он поднес чашу ко рту, Придон с высоты седла видел, как чаша заполнилась пурпурным вином. Но это не был перебродивший сок винограда, что пьют тупые куявы, в чаше плескался не то жидкий рубин, не то сгустившийся огонь, не то пламя подземных огненных рек.
Вино хлынуло в пасть, огромную, как жерло раскаленной печи. Оттуда выметнулся огонь, дым, сноп искр, Див взревел, земля содрогнулась, конь попятился, присел на круп. Див наконец отнял чашу от пасти, взмахнул, словно хотел обнять весь белый свет…
Из чаши вылетели упругим веером красные брызги. Придон невольно пригнулся, взмах лапы Серого Дива настолько силен, что капли перелетели через его голову, еще в воздухе раздробились на великое множество пурпурных капель и падали далеко за спиной, почему-то со странным каменным стуком.
Он обернулся, инстинктивно ждал, что эти твердые комочки покатятся, как округлые каменные бусинки, они, однако, тут же сплющивались, становились похожими на шляпки мелких грибов, быстро расширялись, поднимались. Земля вокруг зашевелилась, будто гигантские кроты выталкивают переработанную почву наружу. Из разрыхлившихся конусов блеснуло металлом. Показались наконечники копий, металлические шлемы, а через несколько долгих мгновений на унылой каменной равнине, отрезая ему дорогу к отступлению, уже стояли скелеты в металлических доспехах. Ветер свистел в пустых глазницах и между ребер, но в руках мертвых воинов зловеще блестели мечи, секиры, копья.
Серый Див захохотал.
– Ну что? – произнес он грохочущим голосом. – Надеялся… на быстрость?..
– Да будь ты проклят! – сказал Придон с ненавистью.
Он вертелся в седле, стараясь не выпускать из виду и Серого Дива, что вот-вот пойдет на него, расставив лапы, и этих проклятых скелетов.
– Мы, – сказал Див с ненавистью, – уже и так прокляты!.. И ты будешь проклят.
– Не дождешься!
– Нельзя убить то; – прогремел голос Дива, – что уже убито! Они – бессмертные. Они – твоя смерть!
Скелеты задвигались, выравнивали строй. В самом деле встали умело, выставив копьеносцев вперед, с боков прикрыв огромными щитами, а могучих воинов с топорами поставили позади. Шелохнулись разом, двинулись на него, одинокого воина, единственного смертного…
Серый Див захохотал громко и победно. Придон соскочил с коня, хлопнул по крупу. Конь ринулся, как ужаленный змеей, проскочил в щель между скелетами, да те и не посмотрели в его сторону, двинулись на Придона.
Нога зацепилась о мелкий камешек, едва не упал, нелепо взмахнув руками. Див заревел громче, он давился хохотом. Горячая волна ярости с такой мощью ударила в голову Придона, что едва не разметала на куски.
Он закричал от боли и бешенства, пальцы судорожно нащупали мешочек с родной землей. Веревочка лопнула, Придон разорвал тонкую ткань жадными пальцами, закричал, страшно вздувая жилы на шее и висках:
– Родная земля! К тебе взывает сын твой…
Он швырнул всю горсть от себя мощно, широко, как бросает сеятель зерна в распаханную и ухоженную пашню. Дракон оборвал рев. Прямо из камня, где упали крупинки земли, начали быстро подниматься люди. Многие в доспехах, некоторые без, а двое вовсе в звериных шкурах с огромными дубинами в руках.
– Это мои воины! – закричал Придон страшным голосом. – Они тоже мертвые, им не страшно умереть снова!.. А мы с тобой двое – живые!..
Он схватил топор обеими руками и, огибая отряд скелетов, бросился к Серому Диву. Тот остановился, Придон видел, как зажглись огнем глаза, пасть открылась в безмерном удивлении. Он прорычал:
– Это тебя не спасет… но все равно… как?
– Это моя родная земля! – крикнул Придон.
– Здесь? – проревел Серый Див. – Откуда?.. Что за волшебство?
– Не волшебство, – сказал Придон с силой. Сердце стучало мощно, в руки вливалась неведомая мощь. – Герой моей страны, он убил твоего брата и похоронен вблизи… Он стал землей, но эта земля – клочок моей Артании. Местные носят цветы на его могилу, а дети отдают ему свои сладости… ведь он спас их жизни! Так что это – горсть моей родной земли! А в ней сила тех, кто приносит…
Серый Див взревел, его лапа взметнулась. Придон замахнулся топором, но в последний миг отпрыгнул. На то место обрушился удар, как если бы ударили гранитной колонной. Или железной палицей размером со ствол дерева. Земля вздрогнула, по каменной плите пробежала трещина. Серый Див взревел снова, Придон метнулся в сторону и снова не успел ударить топором по лапе, чудовище двигалось все же слишком быстро.
За спиной с жутким металлическим лязгом сшиблись две армии. Придон слышал стук металла по костям, по деревянным щитам, звон сталкивающегося железа, но не оглядывался, следил за Дивом, отпрыгивал, замахивался топором, наконец ухитрился с силой ударить по лапе, но топор едва не вывернуло из ладони, а рука онемела по самое плечо, как будто ударил со всей дури по каменной стене.
Див остановился, голова почти скрыта в облаке черного дыма, через который через равные промежутки прорываются оранжевые языки огня. Дышал он хрипло, тяжело, в огромной груди скрипело, трещало и плавилось, а когда сделал шаг вперед, оставив дым позади, Придон содрогнулся.
Серый Див стал выше, руки удлинились, толстый костяной панцирь, больше похожий на массивные каменные плиты, исчез, вместо него блистала крупная чешуя, похожая не то на чешую чудовищно огромной рыбы, не то на чешую дракона. Придон заставил себя смотреть прямо, хотя душа трепетала и пыталась сжаться в комок. Огненные родители Серого Дива, оказывается, оставили ему в наследство еще и способность вот так менять свое тело!
– Я все равно тебя убью, – прошептал он немеющими губами. – Земли будут… свободны…
Серый Див проревел могучим голосом, уже намного более отчетливым:
– Но не сейчас!
Он выглядел ужасающим, все больше похожим на боевого дракона, какие иногда пролетали в горах Куявии. Длинное сильное тело, покрытое мелкоячеистым панцирем с металлическим отливом, четыре мощные когтистые лапы, страшный гребень на горбатой спине, синеватый отблеск металла там сильнее, и жуткая голова с широкой пастью, где поместится корова целиком.
Надбровные дуги Дива поднялись выше, глаза смотрели в упор с нечеловеческой злобой. Плотные кожистые веки стали прозрачными, в глубине глаз снова заплясало пламя. Придон невольно сделал шаг назад. Тело пронзило холодом, сердце трепыхнулось, как схваченная сильной рукой охотника мелкая птичка.
В багровых глазах бушевало пламя. Если бы не выпуклые, как у гигантской жабы, глаза, Придон бы решил, что череп полон горящих углей, а залетающий в пустые глазницы ветер раздувает пламя.
Уже не див, а дракон открыл пасть, блеснули страшные желтые зубы, длинные, загнутые, вырвались клубы дыма. Придон успел заметить красное, горящее жерло, волна жаркого запаха гари докатилась и обожгла лицо.
Сильно скошенный череп убегал назад, вперед выдвинулись и нависли над глазницами тяжелые роговые уступы. Из ноздрей струились синеватые дымки. На месте ушей две круглые дырочки, их защищают посаженные по кругу костяные шипы.
– Ты жалкая жаба, – воскликнул Придон, дрожа от бешенства. – Ты трус, убивающий издали!.. В тебе нет храбрости сразиться лицом к лицу!.. Ты надутый воздухом пузырь!..
Дракон взревел, раздулся, в самом деле став похожим на пузырь. Придон торжествующе расхохотался, хотя весь трепетал от страха и ненависти. За спиной стучало железо, трещали кости. Мертвые с мертвыми дрались молча, упорно, слышалось только шарканье ног, удары, звуки падения тяжелых тел.
Див надвигался, Придон попытался отступить, ощутил, как спина уперлась в сражающихся, поспешно юркнул в сторону. Огромная лапа пронеслась над ним с такой силой, что ветер бросил пыль в глаза.
Придон упал, перекатился через голову, вскочил и побежал к стене. Черный зев пещеры приглашающее раздвинул стены, можно бы вбежать с разбегу, но Придон свернул и помчался со всех ног к выступам на стене. Подпрыгнул, ухватился, не выпуская топора, быстро-быстро полез наверх, цепляясь за малейшие неровности.
За спиной раздался жуткий раздраженный рев. Див бежал к нему, неуклюже раскачиваясь, за спиной осталась масса сражающихся, тускло блестят мечи, топоры, то и дело падают тела, а Див подбежал к стене в тот момент, когда Придон взобрался на самую верхнюю площадку, пусть не шире, чем площадь телеги, зато никто не подберется со спины.
Див взревел, подпрыгнул, лапы взметнулись нелепо, но до края каменного уступа не достали. Придон взял топор обеими руками.
– Ну что, жаба?.. Не удалось?
– Ты… – проревел Серый Див, – ты оттуда… никуда…
– Только на твой труп, – крикнул Придон. – Больше некуда!
Див откинул голову назад, грудь раздулась, из пасти вырвался рык. Придона отбросило к стене, колени задрожали, он едва удержался на ногах. Череп наполнился грохотом, мелькнула слабая мысль, что вот сейчас Див, что на глазах превратился в дракона, подпрыгнет, ухватится лапами за край и ухватит его зубастой пастью… а он, Придон, даже не может поднять топор.
Перед глазами всплыло прекрасное лицо Итании. В ушах прозвучал ее божественный голос, грохот в черепе утих, злая мощь снова хлынула в тело. Он закричал в ответ: страшно, яростно, вызывающе.
Огромное, отливающее металлом тело метнулось снизу к его уступу. Дракон прыгнул с места, мощным толчком его подбросило почти до вершины. Придон отшатнулся, острые камни впились в голую спину. Лапы зверя царапнули камень, огромная, как башня, голова выросла на самом краю. Дракон не успел распахнуть пасть, из ноздрей вырвался не сизый, а уже черный дым, заставил Придона раскашляться.
Когда он открыл глаза, снизу донесся глухой удар. Драконьи лапы уже не цеплялись за край площадки. Он поспешно подошел к краю. Дракон упал на спину, с неожиданной для такой туши ловкостью перевернулся, даже не сломав гребня, вовремя сложил, гад, теперь на всех четырех пятится от выступа, глаз не сводит, похож чем-то на стрелка из лука, направляющего стрелу…
Придон в отчаянии огляделся. Глупо бить топором по закованной в прочнейшие доспехи морде, глупо голыми руками, но что делать, если дракону на этот раз достаточно прыгнуть точно так же, но не разглядывать, а сразу цапнуть огромной пастью?
Глаза зверя не отрывались от крохотной фигурки на краю обрыва. Он попятился еще, подобрался, голова на короткой шее сдвинулась вправо, затем влево, глаза точнее наметили дугу для прыжка…
Придон напрягся, смерть ужасная, но надо встретить без крика. Отодвигаясь от края, снова уперся спиной в отвесную стену, едва не упал, под ногами шелохнулся валун.
Дракон начал стремительный разбег. Придон ухватил глыбу, с трудом. Гора содрогнулась от удара. Придон, едва удержавшись на ногах, с неимоверным усилием вскинул глыбу над головой.
За край площадки с треском зацепились лапы. Появилась голова дракона, глаза горят бешенством, он раскрыл страшную пасть, Придон изо всех сил швырнул глыбу прямо в глотку.
Тяжелый обломок скалы распорол язык острым, как у бритвы, краем. Огонь и дым на миг исчезли, это глыба закрыла темную на красном фоне пасти глотку, исчезла. Мгновение глаза дракона с нечеловеческой яростью пожирали врага. Из пасти снова вырвался клуб дыма, но вместо рева в груди всхлипнуло, послышался хлопок, словно рвали туго натянутое полотно.
Страшные когти соскользнули с края. Придон с бешено колотящимся сердцем смотрел на страшные борозды, что остались на камне. Кое-как, на дрожащих ногах подошел к краю.
Дракон корчился внизу, его подбрасывало, он задыхался, лапы бесцельно царапали камень, взрывали землю. Из ушей внезапно потекли темные струи, от них шел пар, а где касались травы или щепок, вспыхивал огонь. Жуткая морда трижды поднялась в муке, всякий раз ударяясь о землю со страшной силой, на лапах трещали и обламывались когти.
Зверь задыхался, пытался ползти, не понимая, что тяжелый заостренный осколок скалы не только порвал глотку, но и размозжил ему череп и мозг изнутри.
Придон торопливо сполз, царапая живот, крикнул задыхающимся голосом:
– Ну что?
Дракон пытался привстать, но завалился навзничь. Придон стоял над ним, кулаки сжаты, горячее дыхание из груди, а в сердце нарастало изумление: неужели это он, Придон, сумел завалить такое чудовище? Сейчас особенно видно, насколько Серый Див огромен и чудовищно силен.
– Ты… победил, – прохрипел дракон, он медленно превращался снова в прежнего Серого Дива.
– А я… что говорил?
– Ты победил… – сказал Див уже глуше. – Наше время… закончилось…
– Где, – спросил Придон, – где лезвие меча Хорса?
Серый Див лежал, раскинув лапы. Жизнь медленно уходила из его огромного тела, глаза потускнели. Но едва Придон упомянул про меч, в них промелькнули багровые искорки, как будто ветер подул на покрытые пеплом горячие угли.
– Меч? Меч… лежит… но тебе его не достать…
– Достану, – отрезал Придон.
Серый Див прохрипел, в нечеловеческом голосе Придону послышалась горькая насмешка:
– Тогда тебе придется будить Листогерта…
– И разбужу! – ответил Придон, не задумываясь. Серый Див рассмеялся, изо рта хлынули потоки черной крови. Он закашлялся, кровь брызнула даже из ноздрей.
– Несчастный. – услышал Придон его хриплый голос, – ты даже не знаешь, что говоришь…
– Мне нужен меч, – отрезал Придон, – я его достану. Как достать, отвечай!
Серый Див долго лежал недвижимо, Придон уже думал, что тот умер, но сильные не уходят из этого мира без последних слов, самых важных, ибо уже начинают видеть другой мир, могут предвидеть, что случится в этом, предостеречь, а Серый Див все-таки из Древнего народа, он сумел раскрыть глаза и затихающим голосом произнес:
– Иди к Листогерту… Только с ним… Вот тебе проход…
Гора затрещала, загремела, но Придон неотрывно смотрел на Дива. Чудовищная морда изменилась, в ней проступили человечьи черты, хотя глаза смотрели в небо с прежней нечеловеческой злобой. Нет, таким лицо стало уже ужаснее.
Придон, превозмогая отвращение, провел ладонью по его морде, надвинул сперва правое веко, похожее на опрокинутую широкую чашку, потом левое, и морда чудовища стала выглядеть успокоенной, словно у заснувшего человека, обезображенного тяжелой болезнью.
Звон металла и треск костей постепенно затихли. Придон оглянулся. Страшное поле битвы усеяно костями и трупами воинов. Кое-где вздымалась рука, но падала обратно. От скелетов остались раздробленные черепа и разметанные страшной силой кости, но и артане полегли все… Нет, вон почти в середине ратного поля сидит, опираясь на сломанный меч, воин.
Он с трудом поднял голову навстречу Придону. Лицо залито кровью, скула рассечена, вторая рана на голове, несколько тяжелых ран на груди, левая рука отсечена напрочь. Но вокруг белеют кости скелетов, разбросано оружие, блестят доспехи, щиты…
– Славная битва… – прошептал он. – Спасибо тебе, герой…
– За что? – воскликнул Придон. На глаза навернулись слезы от горячей благодарности, сочувствия и полнейшего бессилия что-то изменить. – Это вам…
– Нет, – прошептал воин еще тише, глаза закрывались. – Это же величайшее счастье… отдать жизнь за родину… за свое племя… за свой народ… Ты позволил нам это сделать дважды…
– Погоди, – сказал Придон торопливо, – не умирай!.. ты еще можешь пойти со мной к этому Листогерту!
– Листогерту? Кто это…
– Не знаю, – ответил Придон быстро, ибо воин уже закрыл глаза. – Но он мне нужен!
– Мы ведь полегли не здесь, – шепнул воин. – Я не знаю здешних земель…
Он упал навзничь. Придон подумал с бьющимся сердцем, что никогда еще не видел такого счастливого лица у взрослого человека.
* * *